– Ну, кажется, все в сборе, – почти прошептал исполин, неожиданно мягким голосом. Впрочем, затем он хищно улыбнулся, показав редкие зубы, похожие на огромные зубы человека. – Спасибо, что зашли.
– Я сделал все, как вы велели, – волнуясь, сказал Доброе Утро. – Вот ваш покойник, в целости и сохранности.
– Благодарю, молодой человек, – учтиво произнесло человечище так сладко, что его захотелось лизнуть.
– Значит, мы можем идти? – с надеждой спросил Доброе Утро.
– Вы куда-то спешите? – удивился «гейдельбергский человек».
– Ну вообще-то да, – замялся Доброе Утро. – Час уже поздний.
– Все же позвольте с вами не согласиться, – виновато прошуршал гигант. – Признаюсь честно, я пригласил вас сюда не для того, чтобы сказать «спасибо» и дружески расстаться.
– А для чего? – отважно подал голос дед Брюсли. Этот детина с каждой минутой нравился бывшему летчику все меньше.
– Слышь, Основняк. Может, врезать старпёру? – предложил один из гномов с лицом социопата. – Чтобы не бибикал.
Второй уголовный микроорганизм шагнул было к деду Брюсли, но великан успокаивающе прошептал:
– Важик, отойди назад. А ты, Труша, не теряй самоконтроль. Давайте, не будем отвлекаться.
Гигант показал рукой на покойника. На толстом как бревно запястье человечища сверкнул красивый жемчужный браслет.
– Мне очень нужен этот дохлый яхтсмен в бейсболке. Вы уже, наверное, все знаете, что в нем спрятаны большие деньги. За такие деньги я зайца в гору на коленках догоню!
– Так и забирайте его, а нас отпустите, дяденька, – жалобно сказал Доброе Утро.
– Вы преждевременны, молодой человек, – печально укорил исполин. – Я еще не договорил.
Человечище обвело собравшихся давящим взглядом и спокойно шепнуло, как будто процитировало таблицу умножения:
– К моему сожалению, вас придется ликвидировать.
Услышав такое решение, Доброе Утро не завизжал и не стал рвать на себе волосы. Он некрасиво вздрогнул своим полным телом, шагнул к бледному Очкарику, прижался к его плечу. Очкарик обнял друга. Дед Брюсли – мастер боевого гопака, выступил вперед.
– Эх, где наша не пропадала! Наша пропадала везде!
Гигант повел бровью и Труша с Важиком вытащили сверкающие клинки. Дед Брюсли крикнул друзьям, яростно бросаясь на опасных гномов:
– Бегите, рекруты! Я прикрою!
Прежде чем Труша успел пошевелиться, дед Брюсли нанес ему свой лучший мега-удар. Прямо в редкие усы. Труша охнул, выронил нож, закрыл лицо руками и повернулся ко всем спиной, чтобы остаться наедине со своей болью. На пол закапала кровь. Важик махнул клинком, пытаясь порезать деда Брюсли, но не достал. Старый летчик был быстр как гепард. Он подскочил к Важику и, не обращая внимания на острое лезвие, ударил уголовника в солнечное сплетение. Важик перестал дышать, но нож не выпустил. Дед Брюсли присел. Его костлявые кулаки мелькнули, завершая связку. Два стремительных удара по внутренним сторонам коленей, один – в пах, точно в «фаберже». Взвыв, Важик упал. Молодость уступила опыту. Между прочим, вблизи гномы оказались не такими уж крохотными.
– Сдохни как фашизм, шпана! – закричал дед Брюсли и воодушевленный первым успехом кинулся к великану. Доброе Утро и Очкарик сделали несколько торопливых шагов к выходу. Одна Морковка не шелохнулась. Она прижала к груди словарь и не двинулась с места.
– Алёна, что ты стоишь?! Скорее! – позвал ее Доброе Утро.
На время уголовный элемент был выведен из игры. Дед Брюсли одним великолепным прыжком достиг исполина с любопытством следящего за его подвигами. Мастер боевого гопака сконцентрировал могучую жизненную энергию в правой руке и изо всех сил ткнул гиганта кулаком в каменный живот. Сначала человечище нехорошо усмехнулось. Потом с ленивой грацией ископаемого хищника оно смелó своей огромной ладонью «гепарда» в сторону груды похоронных принадлежностей. Героический авиатор с воплем «Твою в колено!» легко оторвался от земли, пролетел пару метров в воздухе и с грохотом приземлился в открытый гроб. Количество превзошло качество. Доброе Утро и Очкарик замерли, совсем немного не добежав до спасительной двери.
– Ну вот и закончилась шумная пора. Это все ваши доводы? – прошипел гигант. – Алёнка, детка, дай-ка мне ствол!
Ошеломленные друзья увидели, как Морковка, послушно открывает русско-финский и финско-русский словарь, перелистывает первые страницы, вынимает из книги пистолет и берет Доброе Утро и Очкарика на прицел.
– Это как, Алёна? Что все это значит? – залепетал Доброе Утро. Очкарик как раз снова проглотил жвачку, поэтому промолчал.
– Лучше старенький «ТТ», чем дзюдо и каратэ, гы! – чуть повысил голос великан. Он ощерил свои зубы, казалось способные перекусить ветку железного дерева.
– Алёна! Что с тобой? Откуда у тебя оружие? – наконец подал голос и Очкарик.
За Морковку ответило человечище:
– Хорош кукарекать петушки! Вы не первые простофили, которых обвела вокруг пальца эта хитрюга.
– Так ты и есть знаменитый Изверг, Алёна?! – поразился Доброе Утро. – Этого не может быть!
Морковка молчала, держа обеими руками перед собой пистолет, направленный на ее соседей по квартире. Словарь она бросила на пол.
Между тем поверженные участники событий начали приходить в себя. Труша справился с кровотечением из носа, подобрал клинок и караулил дверь. Важик тоже вернулся к исполнению своих обязанностей, хотя его перекошенная физиономия очень отставала от нормы.
Дед Брюсли, охая, восстал из гроба, посмотрел на присутствующих врагов, друзей и не пойми кого, но не увидел ничего вдохновляющего. Потрепанные гномы охраняли выход. Доброе Утро и Очкарик беспомощно обнимались под прицелом пистолета, злое человечище занимало господствующее положение и наслаждалось. Покойник, лежа на столе, ни во что не вмешивался.
– Присоединяйтесь к нам, сэнсэй, – с насмешкой пригласил деда Брюсли великан. Тому ничего другого не оставалось, как вылезти из гроба и приковылять обратно на место своего отчаянного старта. Подойдя к Доброму Утру и Очкарику, дед Брюсли вытащил из кармана фляжку со спорышем.
– Будете? – спросил он спутников. Оба болезненно сморщились. Деду Брюсли стало ясно, что спорыш – это как раз последнее, в чем они сейчас нуждаются. Тогда он сам хорошо приложился к чудодейственному (по его мнению) напитку.
– Как же так, Алёна? – продолжал громко недоумевать Доброе Утро. – Неужели ты действительно хочешь в нас выстрелить?
– Ну, хочешь не хочешь, а надо, – объяснило человечище за Морковку. – Слишком большие бабки на кону. А Алёнка – вообще-то моя помощница. Мой оруженосец. Моя дымовая завеса. Так что, молодой человек, падай, ты убит!
Исполин опять редкозубо осклабился. Правда, его улыбка не дарила никаких положительных эмоций – даже голодные крокодилы улыбаются намного приятнее.
– Ты, Алёна, говорила, что работаешь в секс-шопе, – укоризненно заметил дед Брюсли, оторвавшись от фляжки, – а сама вон чем занимаешься.
– Я работаю в секс-шопе, – наконец подала голос Морковка. Она кивнула в сторону великана. – В его секс-шопе.
Человечище согласилось.
– Ну, какое-то прикрытие необходимо. Чем плох, например, секс-шоп? Вообще-то я не люблю заграничные слова. Лучше называйте мой скромный бизнес магазином интимных товаров. Мы же, как ни крути, русские!
– Значит, это вы тех противных однолицых в туалете прикончили? – спросил Очкарик.
– Не люблю праздной болтовни о деле, – добродушно признался гигант, – но вам уже все равно, а мне вспомнить приятно. Ладно уж, похвастаюсь. Конечно, это мы с Алёнкой тех корейцев утилизировали. Она же мой инструмент в своем дурацком словаре таскает. Моя ассистентка. Когда нужно, я беру у нее пистолет и работаю. Так-то оно вернее. Допустим, задержат меня, а оружия при мне нет. А Алёнка пальцы бесцветным лаком для ногтей обрабатывает, чтобы отпечатки не оставлять. Очень достойно! В общем, моя замечательная идея – ее прекрасное исполнение!
– А за что вы их? – задал вопрос Доброе Утро, поглядывая на входную дверь. Однако надежды на спасение не было. Гномы с ножами надежно охраняли единственный выход.
– Так эти корейцы все время мешали! Путались под ногами, как соскучившиеся кошки, – возмутился великан. – Да к тому же могли первыми до бриллианта добраться. Пришлось их успокоить. Да что вы переживаете? Это же бесплатно. Я предварительно договорился с заказчиком, что сам привезу ему мертвяка.
– Простите, а кто заказчик? – бестактно полюбопытствовал дед Брюсли. Это он сделал совершенно напрасно. Человечище внезапно злобно оскалилось, превратившись в бешеное животное, и прошипело Морковке:
– Алёнка, детка! Что-то я разоткровенничался не в меру, а эти олухи уши все шире расставляют. Пора кончать их пока они не выведали еще несколько наших грязных секретов.
